Как Eddie Van Halen стал гитаристом. Интервью ч.1

Тайминг [00:00 -12.11]

– Всем привет! Я впервые встретила Эдди в 2009 году. Я брала у него интервью для СNN. Это было в его студии 5150, он тогда представлял новую серию гитар EVH совместно с Fender. И я должна сказать, что вам очень повезло присутствовать сегодня здесь. У вас есть шанс услышать его истории и узнать кое о чем, от чего у Эдди бегут мурашки по коже. И я уверена, что к концу вечера, Эдди станет вашим лучшим другом. ХАХАХА. А может и нет. Сегодня у нас милая камерная обстановка. Обычно ты привык выступать на стадионах.

– Здесь столько же людей, сколько ты можешь видеть на стадионе.

– Ну что, давай пойдем по программе. Тема сегодняшнего вечера: рок-н-ролл и преображение, а также что значит быть американцем. И это ведь именно твоя история, не так ли.

–Да, так и есть. Я начну с того, что мой отец был профессиональным музыкантом с классическим образованием по классу кларнета и саксофона. Он много путешествовал по миру, играя музыку. И он встретил мою маму в Индонезии. И после войны… Индонезия была голландской колонией. И после войны у них был выбор, остаться там или вернуться в Голландию. Они выбрали вернуться в Голландию, где жизнь оказалась довольно суровой. Моя мама стала гражданкой второго сорта, потому что она была индонезийкой. И она вынуждена была сидеть дома с двумя балбесами, Алексом и мной. А папа постоянно искал возможность выступить, из-за чего ему приходилось подолгу отсутствовать дома, иногда по несколько недель. В то время многие оркестры прекращали свое существование, и чтобы заработать хоть какие-то деньги, чтобы платить по счетам, он устроился на службу в военно-воздушные силы Голландии. 

И однажды в возрасте 42 лет он сказал моей маме: собираем детей и пианино и едем в Беверли! На самом деле это были не Беверли Хиллс. Мы приплыли в Америку на корабле. 9 дней в пути. Отец выступал на корабле с ансамблем, чтобы оплатить дорогу. Однажды он пришел к нам с Алексом и предложил нам сыграть что-то на пианино во время антракта. Поэтому мы тоже приняли в этом участие. И это нам показало преимущества быть артистом. Следующим вечером с нами за столом ужинал капитан. Мы узнали в раннем возрасте, что такое выступать, разумеется, в некотором приближении. 

Когда мы наконец прибыли в Пасадину, штат Калифорния, было тяжко. Мой отец, классический музыкант, должен был ходить на работу пешком 3 мили, чтобы мыть посуду, быть уборщиком в телефонной компании. Мама работала горничной. Но музыка всегда проходила красной нитью через жизнь нашей семьи, с самого раннего возраста, еще в Голландии. 

Мамино чутье где-то глубоко внутри говорило, что мы пойдем по стопам отца. И зная это, она настояла на том, чтобы мы учились классической игре на фортепиано. Это было еще в Голландии. И поэтому фортепиано мы взяли с собой. 

И вот, когда мы приехали в Америку. Мама – горничная, папа – уборщик.

Он не знал никаких других музыкантов. Существовали музыкальные профсоюзы, но они практически никакой помощи не оказывали. Постепенно отец стал искать других музыкантов из среды иммигрантов. И по выходным они выступали. Потому что работы уборщиком и горничной не хватало, чтобы оплачивать все счета. Мы жили в одной комнате, спали в одной кровати, в доме еще с двумя семьями. Вот такие были условия. И нас очень выручали отцовские концерты по выходным.

Когда мы немного подросли, Алекс начал играть на барабанах с отцом. Не могу забыть, у него были длинные волосы и он смазывал их целым ведром вазелина. Было средство под названием Вайталс, которое он наносил на волосы. И требовалась куча времени, чтобы смыть все это. 

И… в конце концов я тоже начал играть с ними, на басу. Я не знаю почему, но мы играли эти забавные мелодии с ритмом Умпа-па, и много всего. Умпа, вальсы. Играли на свадьбах, на бар-мицва, И Алекс кричал мне, какой аккорд играть: Первый! Четвертый! Пятый! Нет!

–Он по-прежнему это делает?

–Я его больше не слушаю.

Повторю, музыка всегда была в нашей жизни. С самого рождения в Голландии. Мы постоянно стучали по столу, гремели крышками и кастрюлями. Маршировали по дому под записи бигбендов, игравших марши. Нам очень нравилось делать громко. Всегда должно быть громко.

Но, становясь старше, мы начали брать уроки фортепиано, и мама таскала нас по конкурсам. Ты учишь одно произведение в течение года… И отвлекся от темы…

–Нет, это очень увлекательно.

–Ты учишь одно произведение целый год, и… Забавно, что я никогда не учился читать ноты. И я обманывал учителя, потому что у меня был хороший слух. Я смотрел на его пальцы и просто повторял за ним. Уже гораздо позже он выяснил, что я не понимаю нот. Да, однажды он играл новое произведение и попросил меня перевернуть страницу вовремя. И я…

«В чем дело? Переворачивай!» – «я не могу читать…»

ЧТО?

И это выяснилось через 5 лет занятий. И когда он это понял, он был не очень счастлив.

Но на конкурсах, куда нас отправляли, нельзя было пользоваться нотами. И это было моим большим преимуществом. Мне не приходилось смотреть на лист и на руки одновременно. И все эти музыкальные конкурсы… Мы оба, я и Алекс выигрывали три года подряд. Кажется, я занимал первое место 3 года подряд. И Алекс занимал первые-вторые места. Мы постоянно побеждали. И всё происходило по этапам. Ты приходишь и играешь. И потом ты ждешь час, чтобы увидеть, окажется ли твое имя среди прошедших. Участвовало 5000 детей. Потом список сокращался до 2000, и ты опять ищешь свою фамилию. Потом 100 человек, потом 10, 5. И я помню, Алекс говорил: Ну всё, пойдем домой, это нереально. И отец говорил: нет-нет, подожди, смотри: И мы вошли в топ 5. И в итоге мы оказывались победителями. И это замечательно. 

Но это был период фортепиано. Мне было 9-10-11 лет, когда я участвовал в этих конкурсах. А потом мы открыли Битлз, Dave Clark Five, и как любой ребенок, мы хотели рок-н-ролла. И я перестал брать уроки фортепиано и так сказать, завершил виток участия в конкурсах. И сказал: я хочу себе барабанную установку! Потому что мне нравилась песня Glad All Over у Dave Clark Five. И я хотел играть на барабанах. Поэтому я стал разносить газеты, чтобы накопить 25 баксов на установку. 

И каким-то образом мама убедила моего брата заняться еще чем-то связанным с музыкой, то есть брать уроки фламенко гитары. Алекс, прости, если мои воспоминания отличаются от твоих. Но всё, что я помню, это, когда я заканчивал разносить газеты и возвращался домой, он сидел за моими барабанами. И я поначалу немного раздражался. Но в итоге, я принял тот факт, что он играет лучше меня.

Я никогда не хотел играть на гитаре, но я решил, окей, забирай мои барабаны, а я буду играть на твоей гребаной гитаре.

Забавно, что когда я видел, как Алекс играет… Ты всегда говорил наоборот, или так же, но обо мне. Смотреть на то, как Алекс играет на барабанах, это как… Он не просто держал ритм, он создавал музыку на барабанах. И это было так естественно для него. И то же самое он говорил обо мне по отношению к гитаре. И мы оба правы.

И в итоге… это была судьба. 

–Кажется, что сама вселенная распорядилась так, что вы оказались на своих местах. Ты не брал уроки гитары? Как было с фортепиано.

–Нет, нет. Вместо того, чтобы читать книгу, я писал свою собственную. Я бы сказал, что 90 процентов того, что я делаю на гитаре, если бы я брал уроки или учился по книжке, я бы не играл так, как я это делаю. Фактически, благодаря тем техническим приемам, которые я придумал и использовал, пришлось создать новый способ нотации музыки. Потому что то, как я играю, не записать традиционными нотами. И так был создан новый подход – табулатуры.

–С символами?

–Да, с символами, числами, этот палец здесь И так далее. И прикол в том, что я не могу читать ноты, и тут появился новый способ их записи, и я вообще перестал что-либо понимать. Поэтому я даже не могу проверить, правильно ли всё записано или нет.